Искажение[СИ, роман в двух книгах] - Юрий Леж

— Бесстрашная, — констатировал удовлетворенно мужчина. — Наша, выходит, девка-то…

На той стороне

…"Пиджак мне подай", — попросил от дверей Цыган.

Анька, лениво развалившаяся в постели, приподняла голову, оглядывая своего временного компаньона с головы до ног.

— Хорош, подлец! — восхищенно резюмировала она свой краткий обзор и выскочила из-под одеяла, как была, голышом.

Подхватив висящий на спинке стула темно-серый пиджак, Анька, сделав пару шагов, протянула его Цыгану. А тот и впрямь являл собой этакий манекен, разодетый в жилетку и брюки того цвет, что и пиджак, в темно-синюю сорочку и галстук, благоухающим чем-то сногсшибательно парфюмерным, в начищенных до ослепительного блеска ботинках. И длинные, красиво вьющиеся его волосы были чисто вымыты и тщательно уложены, и лицо гладко выбрито. Вот только никакой одеждой, никаким парфюмом, укладкой волос и бритьем невозможно было скрыть хищный прищур серых, ледяных глаз и природную смуглость кожи. И шрам на виске, полученный явно не в детских играх.

Принимая из рук Аньки пиджак, Цыган исхитрился поймать пальцами ее сосок и сильно, но ласково покрутить его. Сосок напрягся, и Анька поймала себя на мысли, что готова прямо сейчас повернуться спиной к мужчине и чуток наклониться вперед, в ожидании, когда он расстегнет брюки и направит твердый и длинный орган в нее.

Цыган отпустил сосок, ловко надел пиджак и чуть небрежным жестом взъерошил и без того взъерошенные со сна короткие волосы Аньки.

— Жди, позвоню, — попрощался он.

Анька послушно кивнула и посмотрела, как Цыган выходит из комнаты, подхватывает стоящий на полу роскошный портфель из настоящей кожи с обитыми потемневшей бронзой уголочками и открывает входную дверь.

Когда дверь захлопнулась, Анька не стала возвращаться в постель, а звонко шлепая по узорчатому паркету босыми ногами, пошла на кухню, сообразить себе какой-нибудь бутерброд с чаем или яичницу с рюмкой водки.

Конечно, с утра пить водку не самое благородное занятие, да еще и для молоденькой симпатичной девушки, но чем же в таком случае запивать яичницу на сале, сдобренную обжаренной копченой колбасой, луком и чесночком? Ну, не мартини же или, упаси бог, шампанским.

На кухне Анька быстренько достала из морозилки кусочек сала, порезала его на разделочной доске на тонкие равные ломтики и стряхнула их в большую чугунную сковородку, которая уже нагрелась на газовой плите, пока девушка хозяйничала за столом. Туда же, на сковородку, после того, как сало истекло "соком" и слегка обжарилось с двух сторон, Анька накидала с десяток кусков варено-копченой колбасы непонятного наименования: этикетка была давно утрачена, но по качеству колбаска превосходила все до сих пор Аньке известные.

Пока тонкие ломтики колбасы наполняли кухню ароматом, а заодно и поджаривались, Анька лихорадочно быстро почистила луковицу и пару зубчиков чеснока, измельчила их, привычно орудуя ножом, и столкнула с разделочной доски на сковородку, перемешивая лук, чеснок, поджаренное сало и переворачивая ломтики колбаски на другую, еще не обжаренную сторону.

Ну, вот, считай, и завтрак готов! Остается разбить на сковородку пару яиц, прикрыть крышкой и убавить огонь, что б яичница все-таки пожарилась, и не сгорела. Да, и самое главное — достать из шкафчика хрустальный стаканчик, а с полочки — тарелку…

… Запах жареной колбасы разбудил Аньку. Уже поворачиваясь на бок, она сообразила, что вовсе не в шикарной квартирке на широкой мягкой постели провела сегодняшнюю ночь. И вспомнила весь вчерашний, суматошный, суетливый, ни на что до сих пор происходящее в её короткой сумбурной жизни не похожий день.

Сначала стреляли по ним, откуда-то из пелены дымного тумана. Потом подоспели свои и отогнали вражеских стрелков, обзывая их "интервентами" и "буржуинами". Тут Анька и познакомилась с Андреем Васильевичем Крыловым, командиром роты, да и со многими окружающими его бойцами, которых он, так же, как и вражеских, называл "стрелками". Видно, в этом мире таковым было устоявшееся прозвание солдат.

Выскочил откуда-то из тумана расхристанный, без оружия и с выпученными глазами мужичок, на звание стрелка ну никак не тянущий, завопил было во всю глотку: "Окружают! Их там сила несметная прет…" Но замолк от ловкого удара поддых прикладом. Двое, по команде ротного, подхватили его под руки, отнесли к стене и, отойдя на десяток шагов, расстреляли равнодушно и просто, будто занимались этим каждый день. А потом, передернув затворы, быстрым шагом поспешили помогать товарищам, устроившимся у палисадника и постреливающим куда-то вдаль…

Поговорить толком с ротным Анька не успела, ему было не до случайно встреченной девчонки, пришлось руководить разгорающимся боем, она сочли излишним ходить за ним хвостиком, пристроилась рядом с подраненным Цыганом, молодым, жизнерадостным, несмотря на кровоточащую повязку и разорванные штаны. Он научил её набивать обоймы, и Анька, сообразив, что иного толку от нее в бою пока не будет, сноровисто пихала огромные, чуть не в два её пальца толщиной, патроны в слегка изогнутую жестяную планку.

За горячкой боя как-то забылся оставленный в подвале Саня. "Ему там безопаснее", — решила Анька, переключив внимание на происходящем на маленькой площади, окутанной дымным туманом от горящих в округе лесов. Про леса ей успел рассказать Цыган. И про то, что ротный Крылов — человек справедливый и воют уже едва ли не восьмой год, вот только дисциплину требует безжалостно, да и на расправу крут. Услыхав про расправу, Анька передернула плечами, вспомним моментальный расстрел паникера без разбирательства и суда. Впрочем, разводить дискуссии на эту тему времени не нашлось.

На площади появился, фырча мотором и гремя пулеметов, неуклюжий, угловатый броневик, похожий на оживший памятник самому себе. Переругиваясь, постреливая и моментально меняя позицию, стрелки отходили за дома, стараясь не подставиться под хлесткие очереди.

— Вот ведь принесло это чудо-юдо буржуинское, — ругнулся ротный, появляясь возле раненых, — из какого они его запаса откопали, сто лет таких не видел… и гранат вовсе нет ни у кого, ума не приложу, что с ним делать?

— Бутылкой с бензином, — автоматически, не задумываясь ни секунды, посоветовала Анька.

— Чего? — ротный, не ожидавший ответа на свои риторические жалобы, присел на корточки рядом с Анькой, смешно завернув полы шинели, что б не пачкать их в земле. — А ну-ка, еще разок скажи…

— В бутылку наливаешь бензин, только не под горлышко, так, до половины, вставляешь фитиль — и всё, — проинструктировала Анька, успевшая в детстве пару раз так схулиганить с останками давно брошенной хозяевами старой машины.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});